Я помню 83 год… 
	  
Я видел ночь сентябрьскую эту,
Я помню восемьдесят третий этот год, 
Мы, как всегда, молились на ракету,
Хоть далеко не суеверный мы народ...

	Как не поверишь тут, на полночь ту взглянув,
	В  коварство случая и силу провиденья, 
	Уж слишком гладенько все шло, на удивленье, 
	До той команды проклятой "Наддув"...

Я помню - мозгу верить не хотелось
И часом растянулся атом миг,
Когда с глухим хлопком ракеты тело 
Метнуло первый огненный  язык...

	Шумилин "- Взрыв на старте!" - прохрипел, 
	И шарик с обалдевшим экипажем 
	Всего за несколько секунд до адской каши 
	От разрывающейся туши отлетел…

И были те, кто бросились в стихию
Отбить от бочек с окислителем огонь. 
Но были, как всегда, и те, другие -
Те, что не пахнут, если их не тронь...

	Беда распишет каждому удел, 
	Ведь потроха души не заменить протезом, 
	И друг мой плакал над пылающим железом, 
	А я за омертвевшим пультом цепенел...

Ну, а потом мы дружно лезли в лужу 
Под стартом рухнувшим и, не жалея сил, 
Его искали - нам был очень нужен, 
Тот гад, который кашу заварил...

	Его нашли - куда он денется от нас, 
	Тот самый подлый перекисный клапан, 
	Небрежно сляпанный какой-то пьяной лапой 
	И проскочивший мимо сотни трезвых глаз...

И был ремонт бессонными ночами,
Давила сроками Москва - мол, нужен старт.
Ну, а потом награды получали,
Хотя на всех и не хватало тех наград...

	А старт блестит, как будто не горел, 
	И вот уже ракета в фермы влезла, 
	И друг расплакался над новеньким железом, 
	А я от счастья за пультом оцепенел...

Но каждый раз я пальцы крестиком кладу, 
Хоть далеко не суеверный мы народ, 
Когда доходит стартовый отсчет 
До этой дьявольской отметины "Наддув".